Она очень мало знала его. И далеко не все ей в нем нравилось. Но именно это она почувствовала тогда, когда они танцевали в Брюсселе.

Им было хорошо вместе.

— Что, всю работу спихнула на меня и рада, а? — с грубоватой нежностью проговорил Ранд и потерся своей шершавой щекой о ее кожу. — Силван приоткрыла глаза и увидела, что Ранд весело подмигивает ей. И тогда она сама потянулась к нему. И он поцеловал ее. По-настоящему. Вкус, прикосновение, настойчивость — все по-другому, не так, как раньше. Не только их губы слились, они и сами раскрылись навстречу друг другу. Поцелуй был глубоким, долгим, в нем исчезли и прошлое, и будущее, оставался только этот миг, который, казалось, будет длиться вечно.

— Лорд Ранд, мисс Силван. Довольно! Силван почувствовала, что кто-то трясет ее за плечо, а потом до нее дошел суровый и властный голос Бетти.

— Лорд Ранд, ну-ка, отпустите ее. Отпустите ее немедленно, сию минуту! Джаспер, пусть он ее отпустит!

Силван открыла глаза и встретила туманный взгляд Ранда, обращенный куда-то в глубь себя. Ранд был настолько поглощен своим занятием, что не замечал ничего вокруг. Но вот взор его прояснился, И он укоризненно сказал:

— Ну до чего же ты не вовремя, Бетти, только-только у нас что-то стало получаться. Могла бы и подождать немножко. Но не ругайся. Я сейчас. — Он еще раз провел ладонью по груди Силван. — Одну секунду.

Резко отстранившись, Силван украдкой глянула на потрясенную Бетти и на одеревеневшую физиономию Джаспера и стала затягивать лиф своего платья. Нарочно двойным узлом завязала, чтобы уж никак он развязаться не мог. Пальцы ее дрожали.

— Сделанного назад не воротишь. Да и не забыть вам того, что между нами произошло.

Голос у Ранда был угрюмый, но она почувствовала в нем ласку.

— По-моему, нам обоим стало кое-что понятнее.

Взгляд Силван скользнул вниз, по подолу платья, и она прижала ладони к пылающим щекам. Никогда не бывала она в таком состоянии и так близко с мужчиной. А вот он-то, похоже, ничуть не смущен.

Ранд пробормотал:

— Во всяком случае, теперь нам определенно известна ваша способность исцелять недужных.

Очень уж легкомысленный был у него тон да и говорил он так, будто она теперь превратилась в его собственность, и Силван окончательно рассердилась. И потому, не думая, ляпнула:

— Может, и исцелять недужных, но не воскрешать мертвых.

Ранд только откинул голову назад и разразился хохотом, но в голосе Бетти послышалось возмущение:

— Мисс Силван, это жестоко.

— Да она не жестокая, Бетти. — Ранд подался вперед и сказал, явно поддразнивая Силван:

— Она испугалась.

— Я вас не боюсь.

— А мне надо, чтоб вы боялись.

Но почему? Этот вопрос так и вертелся на кончике ее языка. Зачем ему надо ее пугать? Но Силван чувствовала какой-то подвох и решила лучше промолчать.

Он позволил ей дойти до двери, он дал ей почувствовать вкус вновь обретенной свободы, но когда она уже шагнула в коридор, крикнул ей вслед, как бы отвечая на незаданный вопрос:

— Да потому, что меня влечет к вам, а вас — ко мне!

О, с каким удовольствием Силван послала бы его ко всем чертям — у нее нашлись бы для этого подходящие слова — ругани она наслушалась достаточно на поле боя. Но хорошее воспитание, полученное в детстве, взяло верх, и она ограничилась лишь одной фразой:

— Вы — отвратительное чудовище! Звуки ее удаляющихся шагов давно затихли, а он все продолжал смотреть на дверь, через которую она ушла.

— Лорд Ранд? — Джаспер, понимающе ухмыляясь, дожидался, когда, наконец, хозяин решит отойти ко сну и, стало быть, будет нуждаться в его помощи. — Она, значит, и вправду такая, как все говорят, да?

Ранд неохотно оторвался от своих дум и переключил внимание на слугу:

— Это ты про что?

— А то, что ее и просить не надо. Она сама напрашивается.

Все еще взбудораженный желанием, Ранд повторил за денщиком:

— Напрашивается?

Джаспер подался к хозяину и по-товарищески подмигнул ему.

— А то нет? Полезла в чужую кровать как ни в чем не бывало и в момент освоилась, что в доме родном.

До Ранда, наконец, дошло, о чем это толкует его верный оруженосец, и скопившаяся в нем энергия вдруг нашла выход. Схватив слугу за грудки, так, что тому стало трудно дышать из-за тянувшего шею ворота рубахи, Ранд подтащил Джаспера совсем близко и, склонившись лицом к его лицу, яростно прошипел:

— Чтоб я от тебя этого больше не слышал, понял? И никто другой от тебя тоже этого не услышит. Я полагаю, тебе не очень хочется в родную деревню, верно? Так вот, если ты не думаешь вернуться туда завтра же, ты забываешь и навсегда! — все, что тут видел, и выказываешь мисс Силван подобающее почтение. Ясно? ! Глаза у Джаспера чуть не вылезли на лоб, и он, задыхаясь, кивнул. Напоследок тряхнув его еще разок, Ранд отшвырнул от себя незадачливого слугу, и тот рухнул на пол, больно ударившись спиной.

Но Ранду уже было не до него. Нахмурив, брови, он о чем-то напряженно думал и, наконец, обращаясь сам к себе, произнес:

— Значит, то, что говорили про Хибберта, Правда.

* * *

Покойник не умолкал:

— Силван, помоги. Прошу тебя, Силван.

Запах подгнившей плоти ударял в ноздри, как будто сначала в нее вцепился один труп, а потом еще, еще. Пальцы мертвецов, влажные и бледные, но цепкие, лезли под ее сорочку, ощупывали плечи, шею. Она содрогалась от их царапавших ногтей, сухих, как мерзлая трава, как дрок зимой.

— Помоги мне. Я слишком молод.

Они куда-то тащили ее, требуя помощи. Край могилы оседал под ее ногами, а она отчаянно не хотела туда, сопротивляясь изо всех сил. Рыхлая сырая земля налипала на кожу. Грязь осыпалась дождем вниз.

— Не сейчас. Я еще не умираю.

Духи высасывали воздух из ее легких. Нечем было дышать.

— Помоги!

Она отбивалась, а ужас волнами накатывал на нее.

— Спой мне.

Она пыталась закричать, но не могла — прах лез ей в горло.

— Возьми меня за руку.

Она хотела отдернуть свою ладонь, но ничего не выходило.

— Помоги.

— Не могу! — Резко дернувшись, Силван упала на колени и ощутила под ногами пушистый ковер. Она озиралась, как, испуганная дикарка, и ничего вокруг себя не узнавала, а потом медленно склонилась вниз, пока щека ее не почувствовала прикосновение мягкой шерсти.

— Как же я помогу тебе? Ты мертв.

Пляска мертвецов продолжала неистовствовать, призраки не успокаивались, но вот они понемногу начали исчезать, волоча за собой свои развевающиеся балахоны. Они отступили, но надолго ли?